Николай ШАБУРОВ - родился в 1953 г. в Тбилиси. Окончил исторический факультет МГУ. Доцент РГГУ, директор Центра изучения религий РГГУ. Автор ряда работ по истории гностицизма и раннего христианства, а также по современной религиозной ситуации в России. Живет в Москве.
Точки-Puncta
Ежеквартальный католический журнал, посвященный проблемам религии, культуры и общества. М.: Колледж Св. Фомы Аквинского, 2001-2002
Уже подзаголовок заинтриговывает. В последний год много говорят о католичестве, о его “экспансии” в России, но это все слова-слова-слова… Реально присутствие католицизма почти не ощущается. И вот журнал, открыто называющий себя католическим и при этом посвященный не делам русской католической общины, а “проблемам религии, культуры и общества”.
Конечно, это не единственное серьезное католическое издание на русском языке. В кругах гуманитарной интеллигенции, интересующейся проблемами христианства, широко известен журнал “Символ”, но редакция “Символа” находится в Париже, и хотя значительная часть авторов этого альманаха живет в России, все же на нем лежит некоторая печать “заграничности”. Правда, и главный редактор “Точек” отец Станислав Опеля из Общества Иисуса (Ордена иезуитов), бывший ранее ректором московского Колледжа Св. Фомы Аквинского, проживает в Польше. Он был если не первым, то одним из первых католических священников, лишенных российской визы и потерявших возможность продолжать работать в России. Однако реально журнал делается в Москве усилиями заместителя главного редактора Н. Мусхелишвили и редколлегии, состоящей отнюдь не только из католиков - в нее, в частности, входят известные философы Анатолий Ахутин и Владимир Бибихин. Немало некатоликов и среди авторов. И это не случайно. Издатель журнала - Колледж (ныне - Институт) философии, теологии и истории Св. Фомы Аквинского, курируемый Обществом Иисуса, привлекает к преподаванию многих профессоров и преподавателей московских вузов. При этом основным критерием является их профессионализм, а не конфессиональная принадлежность.
Обратимся теперь к содержанию вышедших номеров (кстати, реально журнал выходит два раза в год, и уловка со сдвоенными номерами не превращает его в ежеквартальный).
Не вызывает удивления, что в трех номерах из четырех имеются материалы, посвященные Игнатию Лойоле: в № 1-2 за 2001 г. - статья генерала Общества Иисуса П.-Х.Кольвенбаха “Воспитание в духе Св. Игнатия”, в № 3-4 за 2002 г. - статья того же автора “Опыт Христа у Игнатия Лойолы”, а также любопытнейшая публикация из архива Сергея Эйзенштейна, в которой великий кинорежиссер сравнивает методы духовных упражнений Лойолы и систему Станиславского. Но уникальным в этом отношении является № 1-2 за 2002 г., содержащий исключительно тексты Лойолы, комментарии и статьи об этих текстах. В номер включены два важнейших текста Лойолы в блестящем переводе Андрея Коваля - Автобиография и Духовный дневник. До этого времени на русском имелись лишь “Духовные упражнения” св. Игнатия. Хотелось бы, чтобы эти переводы были замечены читающей публикой - это не только значительные памятники культуры, обладающие высокими художественными достоинствами, но и потрясающие свидетельства духовно-мистического опыта их автора, парадигматические тексты восходящей к Игнатию Лойоле традиции иезуитской мистики, репрезентативные образцы западной христианской духовности.
Сочинения эти отличаются друг от друга - пронзительно-откровенная и в то же время трезво-серьезная “Автобиография” сразу завораживает читателя, в то время как чтение протокольно-сухого “Духовного дневника” требует немалых усилий. Но усилия эти оправданы: вдумчивый читатель будет вознагражден с лихвой. Ведь для России знакомство с творениями Лойолы является тройным открытием. Игнатий, которого всегда изображали одновременно религиозным фанатиком и циником, провозглашавшим, что цель оправдывает средства, предстает подвижником, всего себя отдавшим служению Христу и Церкви, мистиком-визионером и тончайшим психологом. Второе открытие: Орден иезуитов, столетиями обличаемый как тоталитарная организация, не брезговавшая ничем для достижения своих целей, оправдывавшая интересами дела любое преступление, создавшая изощренную систему манипулирования человеческим сознанием, оказывается школой духовной самодисциплины и воспитания универсальной человеческой личности.
Здесь я позволю себе отступление. Есть термины, конкретный культурно-исторический смысл которых если и не забыт, то вспоминается гораздо реже их переносного значения. Более того, конкретное значение этих терминов в нашем восприятии несет отпечаток смысла переносного.
В самом деле, что обычно ассоциируется со словом “схоластика”? Обыденное представление нашло отражение в авторитетных словарях. Даль: “философия внешности, основанная на логике или на диалектике; вообще, школярство, школярное направление, сухое, тупое, безжизненное”. Ожегов (через сто лет после Даля): “1. Средневековая идеалистическая, враждебная науке философия, опиравшаяся на догматы церкви и отличавшаяся крайней абстрактностью. 2. Знание, оторванное от жизни, основывающееся на отвлеченных рассуждениях, не проверяемых опытом, буквоедство”. Сейчас, слава Богу, интересующийся философией читатель может обратиться к переведенным в последнее десятилетие трудам Ансельма Кентерберийского, Абеляра, Фомы Аквинского, Бонавентуры, Боэция Дакийского, Дунса Скота, У.Оккама, к исследованиям Э.Жильсона, Ф.Коплстона, В.Гайденко, Г.Смирнова, С.Неретиной, хотя бы к фрагменту Фомы Аквинского “Против учения о вечности мира” в переводе Т.Ю.Бородай, предваряемого ее же интереснейшей статьей “Проблема вечности мира” (“Точки”, 2002, № 3-4). Это поможет ему самостоятельно решить, так ли уж тупа и безжизненна схоластика.
Аналогичная история со словом “талмудист”. По Ожегову, это: “1. Последователь и истолкователь казуистики талмуда [в моем издании 1953 г. с маленькой буквы - Н.Ш. ], 2. Перен. Начетчик, схоластически рассуждающий человек (пренебр.)”. Замечательное, в своем роде, определение, отсылающее и к схоластике, и к казуистике (осмысленные суждения о которых возможны лишь в рамках разговора о католическом богословии), и к начетничеству (досталось и старообрядцам!). Только имеет ли все это отношение к реальному Талмуду с его тончайшими методами герменевтики и изощренной культурой интеллектуального диалога?
Или - “фарисей”. В словаре Даля - попросту “лицемер”. Ожегов более обстоятелен: “1. В древней Иудее: член религиозно-политической партии зажиточных слоев города, отличавшейся фанатизмом и лицемерием в выполнении внешних правил благочестия. 2. перен . Лицемер, ханжа (презр.)”. Но ведь последняя характеристика, - скажут читатели, - основывается на Евангелии! Да, - но читая вот уже почти две тысячи лет Новый Завет, почему-то очень редко обращали внимание на слова апостола Павла: “Мужи братия! Я фарисей, сын фарисея; за чаяния воскресения мертвых меня судят” (Деяния, 23.6). А если и обращали, то интерпретировали следующим образом: Павел де назвал себя фарисеем по “тактическим” соображениям; представ перед Синедрионом, он хотел заручиться поддержкой фарисеев. По этой логике получается, что представ перед языческим судом, Павел ради спасения жизни способен был назваться и язычником. Я лучшего мнения об Апостоле. Просто для Павла было естественно называться и последователем Иисуса Христа, и фарисеем. Более того, современная новозаветная наука выявила много параллелей между речениями Иисуса и раввинистических учителей, наследников фарисеев. Так что и “фарисейство требует серьезного переосмысления.
И, конечно же, к этому словесному ряду относятся слова “иезуит” и “иезуитство”. Так, согласно Ожегову, иезуит - это: “1. Католический монах, член так называемого “общества Иисуса”, являющегося опорой папства и самой черной реакции, не брезгающего любыми средствами для достижения своих целей в борьбе с прогрессом и демократией. 2. перен . О хитром, двуличном человеке”. А иезуитство - “Лицемерие”, двуличие, свойственное иезуиту” (улавливаете сходство с фарисеем?).
Традиция подобного отношения к иезуитам появилась одновременно с самим Орденом. В России она особенно сильна. Вспомним, как характеризовал иезуитов Алеша Карамазов: “Мы знаем иезуитов, про них говорят дурно <…> Они просто римская армия для будущего всемирного земного царства, с императором - римским первосвященником во главе… Вот их идеал, но безо всяких тайн и возвышенной грусти… Самое простое желание власти, земных грязных благ, порабощения… вроде будущего крепостного права, с тем что они станут помещиками… Вот и все у них. Они и в Бога не веруют, может быть”. Без сомнения, это близко к убеждениям и самого Достоевского. А если мы вспомним “Письма к провинциалу” Б.Паскаля, обличения Вольтера, романы Стендаля и многое, многое другое, то можем счесть традиционное представление справедливым.
Но - при условии, что мы закроем глаза на образцовые иезуитские школы, в которых внедрялись передовые педагогические идеи и училось великое множество выдающихся деятелей европейской культуры и науки XVI-XIX вв., на многочисленных миссионеров, совмещавших проповедь Евангелия с изучением обычаев, нравов, истории, литературы обращаемых народов, составлявших словари и географические карты, писавших поэмы на местных языках, ставших основоположниками европейской индологии и синологии, японистики и этнологии. Вышедшая два года назад в русском переводе книга французского историка Мишеля Леруа “Миф о иезуитах: От Беранже до Мишле” дает представление о том, как создавался стереотип о иезуитах-заговорщиках, стремящихся к мировому господству. Что же касается моральной нечистоплотности, то приходится согласиться с точкой зрения одного очень сейчас не популярного политика первой половины прошлого века: “Иезуитский орден, созданный в первой половине XVI в. для отпора протестантизму, никогда не учил, к слову сказать, что всякое средство, хотя бы и преступное с точки зрения католической морали, допустимо, если только оно ведет к цели, т.е. к торжеству католицизма. Такая внутренне противоречивая и психологически немыслимая доктрина была злонамеренно приписана иезуитам их протестантскими, а отчасти и католическими противниками, которые не стеснялись в средствах для достижения своей цели. Иезуитские теологи, которых, как и теологов других школ, занимал вопрос о личной ответственности, учили на самом деле, что средство само по себе может быть индифферентным, но что моральное оправдание или осуждение данного средства вытекает из цели. Так, выстрел сам по себе безразличен, выстрел в бешеную собаку, угрожающую ребенку, - благо; выстрел с целью насилия или убийства - преступление. Ничего другого, кроме этих общих мест, богословы ордена не хотели сказать. Что касается их практической морали, то иезуиты вовсе не были хуже других монахов или католических священников, наоборот, скорее возвышались над ними, во всяком случае, были последовательнее, смелее и проницательнее других. Иезуиты представляли воинствующую организацию, замкнутую, строго централизованную, наступательную и опасную не только для врагов, но и для союзников. По психологии и методам действий иезуит “героической” эпохи отличался от среднего кюре, как воин церкви от ее лавочника. У нас нет оснований идеализировать ни того, ни другого. Но совсем уж недостойно глядеть на фанатика-воина глазами тупого и ленивого лавочника” (Л.Д.Троцкий. Их мораль и наша - см. сборник “Этическая мысль. 1991”, М., “Республика”, 1992). Кстати, главный враг Троцкого И.Сталин высказывал диаметрально противоположное мнение. Но как много оно говорит прежде всего о нем самом! На вопрос Эмиля Людвига: “Но разве Вы не признаете положительных качеств иезуитов?”, Сталин ответил: “Да, у них есть систематичность, настойчивость в работе для осуществления дурных целей. Но основной их метод - это слежка, шпионаж, залезание в душу, издевательство - что может быть в этом положительного?”.
Я не задаюсь целью писать апологию иезуитов и тем самым заменять один миф другим. Но пора перестать сравнивать идеальное (а часто идеализированное) православие с реальным (и нередко очерненным) католичеством. Я позволю себе еще одну длинную цитату: “В те годы жил еретик Аполлинарий, ложно мудрствовавший о воплощении Господнем. Он находчив был в словах и искусен в еллинской премудрости, вследствие чего сильно смущал Церковь Божию и многих увлек в свою ересь. Этот еретик весь труд свой и все старание, от самой юности своей и до старости, прилагал к тому, чтобы развращать православных и увлекать их в свое заблуждение. Он написал много книг против православных, из коих особенно замечательны две, т.к. в них наиболее полно выражено все его душевредное учение. Их он и употреблял, как оружие, ведя борьбу с православными путем словесных состязаний. Эти его книги были положены на сохранение у одной женщины, сожительницы его. Преподобный Ефрем, узнав об этих книгах, изобрел против еретической хитрости свою, еще более изумительную: он пришел к той женщине тайно и весьма хвалил Аполлинария, называя себя при этом учеником последнего. Как бы желая научиться неизвестной ему мудрости, он просил женщину дать ему на малое время Аполлинариевы книги, которые она хранила, чтобы из них списать вкратце наиболее замечательные места. Женщина, будучи уверена, что это действительно ученик ее друга, дала ему обе книги, с условием, чтобы он поскорее возвратил их и никому о них не говорил. Святой Ефрем, взяв книги, отнес в свою обитель и, приготовив клей, все листы в них, отгибая по одному, склеивал, пока наконец не склеил всех их так, что книги стали как бы одним куском дерева или камнем, причем ни одного листа нельзя было отделить от другого. Затем он отнес книги женщине. Она же, взяв их и не посмотрев внутрь, положила на свое место. Случился потом спор православных с еретиком Аполлинарием, состарившимся уже. Не обладая уже прежнею находчивостью в спорах и имея слабую память, по причине старости, он хотел достигнуть победы над православными при помощи тех своих книг; но, взяв их, он не мог их раскрыть, т.к. листы были крепко склеены и окаменели. Он исполнился великого стыда и вышел с собора побежденным и посрамленным, а затем скоро от скорби и великого стыда он лишился жизни, с позором извергнув свою окаянную душу”. (“Житие преподобного отца нашего Ефрема Сирина” - См. Избранные жития святых. М. “Молодая гвардия”, 1992 г.). Это ли не образчик “иезуитской” морали?
Но вернемся к Лойоле и упомянем о третьем открытии, ожидающем его читателей. Те из них, кто, заинтересовавшись “Автобиографией” и “Духовным дневником” или же приведенными С.Эйзенштейном цитатами из “Духовных упражнений” Лойолы, обратится к полному тесту последнего произведения (Игнатий Лойола “Духовные упражнения. - Bibliotheque slave de Paris, 1966), обнаружат - при условии, конечно, что они читали творения греческих отцов аскезы - много знакомого. Не случайно в 1800 г. вышли составленные на Афоне св. Никодимом Святогорцем “Духовные упражнения”, в основе которых лежит итальянская версия “Духовных упражнений” Игнатия Лойолы. Вспомним, что другой выдающийся памятник католической мистики XVI в. - “Брань духовная” Лоренцо Скуполи пользуется огромным авторитетом в православном мире благодаря переводу св. Никодима Святогорца, назвавшего его “Невидимая брань”.
Об острой и вечно актуальной теме православно-католических взаимоотношений пишет в статье “Единое христианство” В.Вениаминов (“Точки”, 2002, № 3-4). Этот псевдоним обычно использует В.Бибихин). Автор развивает идеи В.Соловьева, и почти со всем, что он пишет, соглашаешься, но с сожалением признаешь, что бал сейчас правят силы вражды и разделения, а здравые слова имеют мало шансов быть услышанными.
Просматривая четыре вышедших номера “Точек”, обнаруживаешь, что если в первом выпуске преобладают статьи на собственно религиозную тематику (важное исключение - статья С.Хоружего “Аналитика смерти в “Sein und Zeit”), то во втором и четвертом (третий, как уже указывалось, посвящен И.Лойоле) акцент переносится на проблемы культуры и философии. К лучшим материалам журнала следует отнести, по моему мнению, публикации Августина (2001, № 3-4) и Фомы, статьи С.Хоружего о Хайдеггере (2001, № 1-2) и Ницше (2002, № 3-4), в которых автор пытается нащупать в философии эпохи модерна фрагменты “альтернативной” онтологии, созвучной доктринам и практике восточнохристианских аскетов, философские эссе А.Ахутина и В.Губина (оба - 2002, № 3-4).
Редакция “Точек” выполняет свое обещание, заявленное в предисловии к первому выпуску: “Католическую же его [журнала] принадлежность мы бы хотели понимать - и желали бы, чтобы именно так это и понимали, - в этимологическом смысле слова, а именно - универсально”.
Характерно, что журнал лишен каких-либо элементов клерикализма. И в этом его отличие от даже самых лучших православных журналов, которые не могут избежать клерикальной ангажированности. Представляется, что подобная культурная открытость и стремление к универсальности притягивают многих, прежде всего представителей гуманитарной интеллигенции, к католичеству. Конечно, оно не так сильно укоренено в современной российской жизни, как протестантизм. Однако католичество внесло свою лепту в развитие русской культуры, которая не представима без В.Печерина, П.Чаадаева, В.Иванова или А.Шнитке. Кроме того, католичество в России свидетельствует о живой традиции западной христианской духовности, так что расхожее противопоставление духовной России бездуховному секулярному Западу опирается на слабое знание того же Запада. В таком качестве католичество всегда будет присутствовать в России. Обидно только, что этот пример универсализма не побуждает к соревнованию, а часто вызывает озлобление и усиливает партикуляристские тенденции в русском православии.
Не преувеличиваю ли я?
Призываю читателя к следующему эксперименту. Пройдитесь по Большой Никитской улице от Охотного ряда до Никитских ворот. Вы набредете на два книжных магазина: книжную лавку при университетской церкви св. Татианы и католический магазин “Паолине”. В их ассортименте есть немалое количество одинаковой литературы. Но присмотритесь к отличиям - в Татианинской лавке вы никогда не обнаружите сочинений Фрейда и Бубера, Бокаччо и Г.Миллера, Лютера и Католическую энциклопедию. Зато у сесетр-паулинок православная литература представлена в очень большом количестве, а не найдете вы разве лишь сочинений Нилуса или страшилок об Антихристе в Москве. Почувствуйте, как говорится, разницу.
Никола́й Вита́льевич Шабу́ров (род. 10 января , Тбилиси , СССР) - российский религиовед и культуролог . Автор ряда работ по истории гностицизма и раннего христианства , а также по современной религиозной ситуации в России . Кандидат культурологии, профессор.
Биография
Научные труды
Диссертации
- Функции мифа в гностической и христианской традициях в эпоху поздней античности (на примере текстов Герметического корпуса и памятников богословских споров IV в.): Автореф. дис. . канд. культурологии. М., 1999. 29 с.
Монографии
- Шабуров Н. В. Проблемы парадокса и анализ сознания: Культурно-исторические и философские аспекты. - М .: , 1987. - 80 с.
- Мусхелишвили Н. Л. , Шабуров Н. В., Шрейдер Ю. А. Символ и поступок. - М ., 1987.
Учебные пособия
- Шабуров Н. В. Гл. 3. Христианство // Страницы истории религии: Учеб. пособие. - М ., 1992. - С. 48-81 .
- Религии мира: 10-11 кл. Пособие для учащихся обще-образоват. учеб, заведений / Н. В. Шабуров, Л. Г. Жукова, А. В. Журавский и др. - М.: Дрофа; Наталис, 1997. - 272 с.: ил. - ISBN 5-7107-0982-4 . - (ошибоч.) . (Пособие «Религии мира» одобрено Федеральным экспертным советом и рекомендовано к изданию Управлением общего среднего образования Министерства общего и профессионального образования Российской Федерации.)
Статьи
на русском языке- Шабуров Н. В. Восприятие герметизма идеологами раннего христианства: Лактанций и Августин // Мероэ. - М ., 1985. - Вып. 3 . - С. 243-252 .
- Шабуров Н. В. Человек и мир в гностических учениях // Эллинистическая философия: современные проблемы и дискуссии: Сб. науч. ст.. - М ., 1986. - С. 84-103 .
- Мусхелишвили Н. Л. , Шабуров Н. В., Шрейдер Ю.А. О символичности проповеди // Человек . - 1991. - № 4 .
- Шабуров Н. В., Мусхелишвили Н. Л. Наследие русской религиозной философии и идеология тоталитаризма // Страна и мир. - 1992. - № 2 . - С. 110-121 .
- Шабуров Н. В. Поймандр Гермаса Трисмегиста // Урания. - 1993. - № 4 . - С. 47-54 .
- Шабуров Н. В. История древней Церкви и введение в историю древних восточных церквей // Сборник учебных программ. - М ., 1997. - С. 75-76 .
- Шабуров Н. В. Историография античного герметизма // Россия и гнозис: Материалы конференции. Москва. ВГБИЛ. 23 марта 1999 года.. - М .: Рудомино, 2000. - С. 4-14 .
- Шабуров Н. В. Как возможно религиоведение? // Проблемы преподавания и современное состояние религиоведения в России: Материалы конференции. Москва, 2-3 декабря 1999 г.. - М .: Рудомино, 2000. - С. 23-30 .
- Шабуров Н. В. Религиозная толерантность. Историческое и политическое измерения // / Составление и общая редакция А. А. Красикова и Е. С. Токаревой. - М .: Московское бюро по правам человека, Academia, 2006. - С. 88-90.
- Le Statut legal des religions en Russie et L’idee de symphonie // Istina, Paris: Centre d’etudes Istina. - 2005. - № 1 . - P. 67-77.
Экспертизы
- на книгу А. В. Бородиной «Основы православной культуры» от 16.3.2003.
Публицистика
- Шабуров Н. В. Конец религиозной свободы: От идеологической диверсии к духовной агрессии // Итоги . - 1997. - № 38 . - С. 56-57 .
Интервью
- // Лента.ру . - 08.07.2009.
- Орлова Л. // Независимая газета . - 07.09.2011.
Напишите отзыв о статье "Шабуров, Николай Витальевич"
Примечания
Критика
- Соловьёв А. Ю. // Консультативный совет "Образование как механизм формирования духовно-нравственной культуры общества" при Департаменте образования Москвы. - 09.082003.
- Кузнецов М. Н. , Троицкий В. Ю. // Религиозная безопасность. - 12.02.2003.
- // Информационно-аналитический центр «Сова» . - 28.07.2003.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Шабуров, Николай Витальевич
– Он в армии, mon pere, в Смоленске.Он долго молчал, закрыв глаза; потом утвердительно, как бы в ответ на свои сомнения и в подтверждение того, что он теперь все понял и вспомнил, кивнул головой и открыл глаза.
– Да, – сказал он явственно и тихо. – Погибла Россия! Погубили! – И он опять зарыдал, и слезы потекли у него из глаз. Княжна Марья не могла более удерживаться и плакала тоже, глядя на его лицо.
Он опять закрыл глаза. Рыдания его прекратились. Он сделал знак рукой к глазам; и Тихон, поняв его, отер ему слезы.
Потом он открыл глаза и сказал что то, чего долго никто не мог понять и, наконец, понял и передал один Тихон. Княжна Марья отыскивала смысл его слов в том настроении, в котором он говорил за минуту перед этим. То она думала, что он говорит о России, то о князе Андрее, то о ней, о внуке, то о своей смерти. И от этого она не могла угадать его слов.
– Надень твое белое платье, я люблю его, – говорил он.
Поняв эти слова, княжна Марья зарыдала еще громче, и доктор, взяв ее под руку, вывел ее из комнаты на террасу, уговаривая ее успокоиться и заняться приготовлениями к отъезду. После того как княжна Марья вышла от князя, он опять заговорил о сыне, о войне, о государе, задергал сердито бровями, стал возвышать хриплый голос, и с ним сделался второй и последний удар.
Княжна Марья остановилась на террасе. День разгулялся, было солнечно и жарко. Она не могла ничего понимать, ни о чем думать и ничего чувствовать, кроме своей страстной любви к отцу, любви, которой, ей казалось, она не знала до этой минуты. Она выбежала в сад и, рыдая, побежала вниз к пруду по молодым, засаженным князем Андреем, липовым дорожкам.
– Да… я… я… я. Я желала его смерти. Да, я желала, чтобы скорее кончилось… Я хотела успокоиться… А что ж будет со мной? На что мне спокойствие, когда его не будет, – бормотала вслух княжна Марья, быстрыми шагами ходя по саду и руками давя грудь, из которой судорожно вырывались рыдания. Обойдя по саду круг, который привел ее опять к дому, она увидала идущих к ней навстречу m lle Bourienne (которая оставалась в Богучарове и не хотела оттуда уехать) и незнакомого мужчину. Это был предводитель уезда, сам приехавший к княжне с тем, чтобы представить ей всю необходимость скорого отъезда. Княжна Марья слушала и не понимала его; она ввела его в дом, предложила ему завтракать и села с ним. Потом, извинившись перед предводителем, она подошла к двери старого князя. Доктор с встревоженным лицом вышел к ней и сказал, что нельзя.
– Идите, княжна, идите, идите!
Княжна Марья пошла опять в сад и под горой у пруда, в том месте, где никто не мог видеть, села на траву. Она не знала, как долго она пробыла там. Чьи то бегущие женские шаги по дорожке заставили ее очнуться. Она поднялась и увидала, что Дуняша, ее горничная, очевидно, бежавшая за нею, вдруг, как бы испугавшись вида своей барышни, остановилась.
– Пожалуйте, княжна… князь… – сказала Дуняша сорвавшимся голосом.
– Сейчас, иду, иду, – поспешно заговорила княжна, не давая времени Дуняше договорить ей то, что она имела сказать, и, стараясь не видеть Дуняши, побежала к дому.
– Княжна, воля божья совершается, вы должны быть на все готовы, – сказал предводитель, встречая ее у входной двери.
– Оставьте меня. Это неправда! – злобно крикнула она на него. Доктор хотел остановить ее. Она оттолкнула его и подбежала к двери. «И к чему эти люди с испуганными лицами останавливают меня? Мне никого не нужно! И что они тут делают? – Она отворила дверь, и яркий дневной свет в этой прежде полутемной комнате ужаснул ее. В комнате были женщины и няня. Они все отстранились от кровати, давая ей дорогу. Он лежал все так же на кровати; но строгий вид его спокойного лица остановил княжну Марью на пороге комнаты.
«Нет, он не умер, это не может быть! – сказала себе княжна Марья, подошла к нему и, преодолевая ужас, охвативший ее, прижала к щеке его свои губы. Но она тотчас же отстранилась от него. Мгновенно вся сила нежности к нему, которую она чувствовала в себе, исчезла и заменилась чувством ужаса к тому, что было перед нею. «Нет, нет его больше! Его нет, а есть тут же, на том же месте, где был он, что то чуждое и враждебное, какая то страшная, ужасающая и отталкивающая тайна… – И, закрыв лицо руками, княжна Марья упала на руки доктора, поддержавшего ее.
В присутствии Тихона и доктора женщины обмыли то, что был он, повязали платком голову, чтобы не закостенел открытый рот, и связали другим платком расходившиеся ноги. Потом они одели в мундир с орденами и положили на стол маленькое ссохшееся тело. Бог знает, кто и когда позаботился об этом, но все сделалось как бы само собой. К ночи кругом гроба горели свечи, на гробу был покров, на полу был посыпан можжевельник, под мертвую ссохшуюся голову была положена печатная молитва, а в углу сидел дьячок, читая псалтырь.
Как лошади шарахаются, толпятся и фыркают над мертвой лошадью, так в гостиной вокруг гроба толпился народ чужой и свой – предводитель, и староста, и бабы, и все с остановившимися испуганными глазами, крестились и кланялись, и целовали холодную и закоченевшую руку старого князя.
Богучарово было всегда, до поселения в нем князя Андрея, заглазное именье, и мужики богучаровские имели совсем другой характер от лысогорских. Они отличались от них и говором, и одеждой, и нравами. Они назывались степными. Старый князь хвалил их за их сносливость в работе, когда они приезжали подсоблять уборке в Лысых Горах или копать пруды и канавы, но не любил их за их дикость.
Последнее пребывание в Богучарове князя Андрея, с его нововведениями – больницами, школами и облегчением оброка, – не смягчило их нравов, а, напротив, усилило в них те черты характера, которые старый князь называл дикостью. Между ними всегда ходили какие нибудь неясные толки, то о перечислении их всех в казаки, то о новой вере, в которую их обратят, то о царских листах каких то, то о присяге Павлу Петровичу в 1797 году (про которую говорили, что тогда еще воля выходила, да господа отняли), то об имеющем через семь лет воцариться Петре Феодоровиче, при котором все будет вольно и так будет просто, что ничего не будет. Слухи о войне в Бонапарте и его нашествии соединились для них с такими же неясными представлениями об антихристе, конце света и чистой воле.
В окрестности Богучарова были всё большие села, казенные и оброчные помещичьи. Живущих в этой местности помещиков было очень мало; очень мало было также дворовых и грамотных, и в жизни крестьян этой местности были заметнее и сильнее, чем в других, те таинственные струи народной русской жизни, причины и значение которых бывают необъяснимы для современников. Одно из таких явлений было проявившееся лет двадцать тому назад движение между крестьянами этой местности к переселению на какие то теплые реки. Сотни крестьян, в том числе и богучаровские, стали вдруг распродавать свой скот и уезжать с семействами куда то на юго восток. Как птицы летят куда то за моря, стремились эти люди с женами и детьми туда, на юго восток, где никто из них не был. Они поднимались караванами, поодиночке выкупались, бежали, и ехали, и шли туда, на теплые реки. Многие были наказаны, сосланы в Сибирь, многие с холода и голода умерли по дороге, многие вернулись сами, и движение затихло само собой так же, как оно и началось без очевидной причины. Но подводные струи не переставали течь в этом народе и собирались для какой то новой силы, имеющей проявиться так же странно, неожиданно и вместе с тем просто, естественно и сильно. Теперь, в 1812 м году, для человека, близко жившего с народом, заметно было, что эти подводные струи производили сильную работу и были близки к проявлению.
Алпатыч, приехав в Богучарово несколько времени перед кончиной старого князя, заметил, что между народом происходило волнение и что, противно тому, что происходило в полосе Лысых Гор на шестидесятиверстном радиусе, где все крестьяне уходили (предоставляя казакам разорять свои деревни), в полосе степной, в богучаровской, крестьяне, как слышно было, имели сношения с французами, получали какие то бумаги, ходившие между ними, и оставались на местах. Он знал через преданных ему дворовых людей, что ездивший на днях с казенной подводой мужик Карп, имевший большое влияние на мир, возвратился с известием, что казаки разоряют деревни, из которых выходят жители, но что французы их не трогают. Он знал, что другой мужик вчера привез даже из села Вислоухова – где стояли французы – бумагу от генерала французского, в которой жителям объявлялось, что им не будет сделано никакого вреда и за все, что у них возьмут, заплатят, если они останутся. В доказательство того мужик привез из Вислоухова сто рублей ассигнациями (он не знал, что они были фальшивые), выданные ему вперед за сено.
Наконец, важнее всего, Алпатыч знал, что в тот самый день, как он приказал старосте собрать подводы для вывоза обоза княжны из Богучарова, поутру была на деревне сходка, на которой положено было не вывозиться и ждать. А между тем время не терпело. Предводитель, в день смерти князя, 15 го августа, настаивал у княжны Марьи на том, чтобы она уехала в тот же день, так как становилось опасно. Он говорил, что после 16 го он не отвечает ни за что. В день же смерти князя он уехал вечером, но обещал приехать на похороны на другой день. Но на другой день он не мог приехать, так как, по полученным им самим известиям, французы неожиданно подвинулись, и он только успел увезти из своего имения свое семейство и все ценное.
Лет тридцать Богучаровым управлял староста Дрон, которого старый князь звал Дронушкой.
Дрон был один из тех крепких физически и нравственно мужиков, которые, как только войдут в года, обрастут бородой, так, не изменяясь, живут до шестидесяти – семидесяти лет, без одного седого волоса или недостатка зуба, такие же прямые и сильные в шестьдесят лет, как и в тридцать.
Дрон, вскоре после переселения на теплые реки, в котором он участвовал, как и другие, был сделан старостой бурмистром в Богучарове и с тех пор двадцать три года безупречно пробыл в этой должности. Мужики боялись его больше, чем барина. Господа, и старый князь, и молодой, и управляющий, уважали его и в шутку называли министром. Во все время своей службы Дрон нн разу не был ни пьян, ни болен; никогда, ни после бессонных ночей, ни после каких бы то ни было трудов, не выказывал ни малейшей усталости и, не зная грамоте, никогда не забывал ни одного счета денег и пудов муки по огромным обозам, которые он продавал, и ни одной копны ужи на хлеба на каждой десятине богучаровских полей.
Интервью на тему «деструктивных сект», равенства религий перед законом и о признаках экстремизма в деятельности сектоведа А.Дворкина даёт профессор Николай Витальевич Шабуров .
https://www.youtube.com/watch?v=vwrVhvrohlA (23 минуты)
«То, что Дворкин возглавил Экспертный совет при Министерстве юстиции — это, конечно, явление скандальное. Это безусловно. Я не знаю ни одного серьезного специалиста, религиоведа, который бы как-то позитивно относился к Дворкину, к его деятельности, к его текстам, высказываниям и к формам полемики, которую он ведёт».
«То, чем он и его последователи занимаются, — это возбуждение межрелигиозной розни. И в значительной степени является клеветой на организации, которые, между прочим, вполне легально существуют и зарегистрированы в Российской Федерации и действуют в рамках закона.» — Н.В. Шабуров в интервью газете «Нераскрытые преступления», 22 апреля 2016 г.
Полная расшифровка интервью:
Ошибка Lua в Модуль:CategoryForProfession на строке 52: attempt to index field "wikibase" (a nil value).Журналист: Николай Витальевич, расскажите, пожалуйста, что значит термин «секта»? Что он за собой скрывает? И, самое главное, почему этот термин обрел такой ярко-негативный оттенок на данный момент?
Н.В. Шабуров: Секта по латыни «отделенное». Это, вообще говоря, изначально церковный термин. Так назывались те сообщества, которые отделились от церкви. Поэтому понятно, что с церковной точки зрения, секта – это что-то негативное. Ну, вот Эрнст Трёльч и Макс Вебер – классики социологии религии и религиоведения конца 19 начала 20 века, - они религиозные организации подразделяли на церкви, деноминации и секты. Секта, как некая такая малая группа и, как правило, с таким более критическим отношением к миру, больше отделенность от мира и так далее. То есть, вот в этих трудах, у этих авторов и у их последователей это термин нейтральный. Просто некоторая такая констатация факта.
Если мы возьмем уже современный, постсоветский период, то я отношусь к тем религиоведам и, мне кажется, их сейчас большинство, которые вообще воздерживаются от употребления этого термина. Да, по-прежнему остается вот эта типология, это такое научное употребление в традициях Трёльча и Вебера. Но это слово превратилось просто в бранную кличку.
Что касается «тоталитарных» и «деструктивных сект»… Понимаете, во-первых, это уже совершенно не имеет какого-то научного смысла, потому, что в прессе, когда это употребляется, само слово «секта» — это уже что-то такое дурное. А тут ещё добавляется лишняя такая характеристика «деструктивная». «Деструктивная», «тоталитарная». Ну, «тоталитарный», очевидно, имеется в виду контроль над своими членами, такой тотальный контроль, да? «Деструктивный» — это значит такая негативная роль в обществе. То есть, сектам приписывается какое-то антиобщественное поведение.
Журналист: Николай Витальевич, хотела бы спросить Вас о деятельности апологетических центров. Какую изначально миссию в себе несет само понятие «апологетический центр»? Какой деятельностью, в принципе, занимаются апологетические центры?
Н.В. Шабуров: Ну, вы имеете в виду такие, как центр святого Иринея Лионского, да? Чем Дворкин занимается? Вы понимаете, каждая конфессия, естественно, занимается апологетикой. То есть, защитой своего учения и это включает в себя, безусловно, полемику. Полемику с какими-то иными организациями религиозными, иными учениями, доктринами. Это вполне нормально. Это естественно, и каждый имеет на это право. Но, хотелось бы только, чтобы соблюдались следующие вещи. Это объективность. Чтобы эта полемика основывалась на каких-то честных приемах, скажем, не использовала недоказанные факты, стереотипы и так далее.
Уж, понятно, что с точки зрения, скажем, учения православной церкви, доктрина пятидесятников или свидетелей Иеговы – не состоятельна. И представители православной церкви имеют полное право это обосновывать. Но, повторяю, неприятно, когда это сопровождается каким-то искажением фактов и приписыванием оппоненту того, чего нет на самом деле. Это первый момент.
Второй момент, понимаете, когда вот эта апологетическая риторика перенимается какими-то государственными органами или представителями государственной власти, представителями каких-то уже не церковных структур. Вот это совсем, уж употреблю такой термин, деструктивно. Деструктивно потому, что… ну, давайте мы не будем придерживаться двойных стандартов, а будем подходить одинаково. Что значит «одинаково»? Ну, скажем так: применять одинаковые критерии, когда мы говорим о различных религиозных организациях. Относиться можно по-разному, но критерии должны быть едины.
Журналист: Как Вы считаете, а почему апологетические центры и, в частности, апологетический центр имени Иринея Лионского и Александр Дворкин развешивают определенные ярлыки на разные организации?
Н.В. Шабуров: То, что Дворкин возглавил Экспертный совет при Министерстве юстиции, это, конечно, явление скандальное. Это безусловно.
Журналист: Почему?
Н.В. Шабуров: Скажем так, я не знаю ни одного серьезного специалиста, религиоведа, который бы как-то позитивно относился к Дворкину, к его деятельности, к его текстам, высказываниям и к формам полемики, которую он ведет. Более того, я знаю, что и очень многие представители православной церкви, в том числе и те, которые ведут полемику - сектоведы - они очень скептически относятся к Дворкину, который своим оппонентам начинает приписывать какие-то криминальные действия и так далее.
Журналист: То есть, Вы имеете в виду, как-то несерьезно относятся за его некую необъективность в его деятельности?
В.Н. Шабуров: Да, верно, абсолютно. За его предвзятую позицию. Я бы сказал, что то, чем занимается он и его последователи — это возбуждение межрелигиозной розни. И в значительной степени является клеветой на организации, которые, между прочим, вполне легально существуют, зарегистрированы в Российской Федерации, в общем, действуют в рамках закона.
Журналист: Вот Вы говорите, что и ряд религиоведов, и даже ряд сектоведов, не воспринимают его деятельность как научную. Но, насколько мне известно, он свою деятельность выполняет уже более 20-ти лет. И также он занимает достаточно высокий пост в этой религиозной нише. И имеет должность и… Как же это все сопоставить? Какой-то парадокс получается.
Н.В. Шабуров: Нет, ну понятно, что он имеет какую-то поддержку, в том числе и в церковных кругах, среди тех, от кого зависит соответствующее решение. К сожалению, нельзя сказать, что позиция, которую он представляет, она маргинальная. Она не маргинальная. Она присутствует в нашем обществе. Но это позиция, которая мне представляется деструктивной. Она возбуждает вражду к значительной категории наших граждан, вполне законопослушных и, во многих случаях полезных для отечества.
Журналист: А под каким предлогом это происходит? То есть, какие претензии предъявляются, к этим обычным полезным организациям?
В.Н. Шабуров: Вы понимаете, ведь чиновникам-то удобно иметь дело с малым количеством религиозных организаций. Да, есть Русская православная церковь. Понимаете, когда исходят не из интересов отдельных граждан, а с какой-то другой позиции… Русская православная церковь, которая является религией русских, прежде всего, ну и ряда других народов нашей страны. Есть другие народы, другие этносы, которые исторически исповедуют ислам, либо буддизм, либо иудаизм. Вот я перечислил эти, так называемые, традиционные религии, которые у нас перечислены в преамбуле к закону «О свободе совести и религиозных организациях». Ну и как бы нам вообще ничего другого не нужно. Остальное вносит какую-то смуту и вообще является некоторым непорядком. А ведь многие чиновники, к сожалению, искренне разделяют подобные взгляды. Как у нас, например, особенно последние годы начинаются всякие наезды на православные общины, которые не принадлежат к Русской православной церкви Московского патриархата. Но здесь еще более такая логика лобовая присутствует: вот есть Московский патриархат, какие еще могут быть православные? Что это такое? Это вообще никому не нужно. Ну, а на самом-то деле, по ряду причин возникли какие-то другие объединения. Есть этот феномен, который называют альтернативным православием. И еще раз повторю: это право каждого гражданина выбирать себе и свое мировоззрение и религиозную организацию и, в том числе, если человек себе исповедует православную веру, он тоже волен избрать ту организацию, которая ему ближе.
Журналист: А как Вы считаете, учитывая закон о свободе совести на территории Российской Федерации, как вообще кто-либо может быть против выбора человека какой-либо религии?
В.Н. Шабуров: Мнения могут быть какие угодно у людей. И, более того, человек может быть убежден, что только принадлежность к его религии ведет к спасению, а, скажем, деятельность других религий приводит к тому, что люди обречены погубить свою душу и так далее. Это его право. Но в том, что касается прав, то, конечно, каждый, это безусловно, это не только закон о свободе совести и религиозных организациях, но это, ведь, и, что гораздо важнее, непосредственно записано в Конституции, которая охраняет права и свободы граждан: каждый волен исповедовать любые воззрения и принадлежать к любой религиозной организации. И вообще это было бы полезно, чтобы как-то был бы изменен угол зрения, чтобы исходили не от интересов каких-то больших религиозных организаций, а от интересов человека, и чтобы это все шло снизу. Да, я – человек со своими правами, и самое главное я свободен. Я свободен в своем выборе. Понимаете, выборе религиозной организации. Или, там, может быть, мой выбор будет таков, что я не буду принадлежать ни к одной из них. И никто не должен за меня этот вопрос решать. Я так полагаю, во всяком случае.
Журналист: Как Вы считаете, а не может ли это быть, скажем так, развешивание ярлыков? На Вас, как на неких адвокатов религиозных организаций, новых религиозных течений, не может ли это быть в связи с тем, что происходит просто борьба за паству? Крупных религиозных конфессий, допустим.
Н.В. Шабуров: Нет, ну это само собой. Понимаете, естественно, религиозные организации - и большие и малые, и от этого никуда не денешься - они выступают в качестве конкурентов, будем говорить. Но можно и ситуацию излагать и этим языком. Есть вот некий рынок, есть предложение, есть борьба. Борьба за души, либо борьба за паству, как угодно это можно назвать. Конечно. Естественно.
Но, понимаете, еще раз хотел бы отделить позицию конфессиональную, которая вполне оправдана, от позиции чиновников государственных органов или законодателей, которые должны стоять на страже прав и свобод граждан и ни в коей мере не выносить решения в пользу обязательно какой-то там традиционной конфессии.
Журналист: Насколько я знаю, уже пообщавшись с некоторыми экспертами в рамках этого проекта, что со стороны апологетических центров в том числе, встречаются нападки не только на организации, которых обвиняют сектами, культами и так далее, но и на религиоведов и на экспертов, которые действительно являются экспертами в этой деятельности. С чем это связано? И какого рода претензии в вашу сторону, в сторону ваших коллег предъявляют?
Н.В. Шабуров: Мне кажется, что это – естественный процесс. Потому что Дворкин, он ведь претендует на то, что именно он представляет собой такую научную позицию. В то же самое время, я уже сказал, что не знаю ни одного религиоведа, который бы признал бы его работу в качестве научной. То есть, тут можно сказать - наука и лженаука. Поэтому это отношение его к экспертам, к религиоведам, оно вполне понятно. Но тут более серьезный вопрос, потому что нас иногда обвиняют в том, что мы занимаем какую-то предвзятую позицию и являемся такими защитниками сект или новых религиозных движений, что, мне кажется, совершенно не соответствует действительности. Мы занимаем объективную позицию. Мы выступаем против двойных стандартов. Это один момент. И, кроме того, нам говорят, что: «Ну, в конце концов, вы же ученые. Почему вы на себя берете какие-то правозащитные функции?». Знаете, как один мой молодой коллега сформулировал и достаточно точно — да, мы ученые, но сам концепт науки сформирован в рамках определенного секулярного и гражданского сознания и, естественно, мы стоим именно на этих позициях. То есть, мы не можем выступать против каких-то религиозных общин на том основании, что они, скажем, представляют собой какие-то меньшинства, что их вероучение не совпадает с вероучением каких-то господствующих, так называемых, традиционных религий и так далее.
Ведь дело в том, что те обвинения, которые обычно предъявляют этим движениям (речь идет и о христианских организациях, и о новых религиозных движениях), — это что? Вот я уже говорил: контроль над членами общины, там контроль иногда над семейной жизнью и так далее. Ведь это всё имеет место и в традиционных религиях, и очень много таких случаев. Есть такая латинская поговорка: Quod licet Jovi, non licet bovi – «Что позволено Юпитеру не позволено быку». Мы, вот, против того, чтобы были юпитеры и быки - для нас тут все равны, понимаете? И мы тут исходим из своей научной позиции, из какой-то гражданской позиции, но совершенно не является какими-то предвзятыми адвокатами тех или иных организаций. Но, понятно, что те, которые стоят наоборот на позиции такого неравенства в сфере религии, те, которые считают, что каким-то религиозным организациям необходимо отдавать предпочтение, им наша позиция не нравится. И отсюда подобного рода нападки.
Журналист: Как бы можно было на сегодняшний день эффективно защитить себя, противостоять или противодействовать вот таким нападкам некоего религиозного экстремизма?
Н.В. Шабуров: Прежде всего наша ответственность, когда мы видим какие-то неправомерные действия в адрес каких-то религиозных организаций, в том, что мы, как эксперты, как ученые, как граждане, должны в это вмешиваться. Что мы и делаем. Мы участвуем в судебных процессах в качестве экспертов, в качестве свидетелей. Это так.
Журналист: А судебные процессы, в которых вы участвуете, кто возбуждает эти дела? То есть, из чего исходят они?
Н.В. Шабуров: Вы знаете, они очень разные. Они очень разные, потому, что это, иногда, обвинения в экстремизме, признание каких-то текстов экстремистскими, или в целом какие-то организации или отдельные лица обвиняются в экстремизме. Поэтому еще раз: должен быть единый стандарт. Никто не призывает никого, в том числе и чиновников, одинаково любить всех, все религиозные организации. Да и вообще, любить кого бы то ни было. Но перед законом все должны быть равны. И критерии должны быть одинаковы. Если мы в чем-то видим экстремизм, значит мы должны это распространять на всех, все религиозные организации, а не выбирать какие-то отдельные в качестве «мальчиков для битья».
Никола́й Вита́льевич Шабу́ров (род. 10 января , Тбилиси , СССР) - российский религиовед и культуролог . Автор ряда работ по истории гностицизма и раннего христианства , а также по современной религиозной ситуации в России . Кандидат культурологии, профессор.
Биография
Научные труды
Диссертации
- Функции мифа в гностической и христианской традициях в эпоху поздней античности (на примере текстов Герметического корпуса и памятников богословских споров IV в.): Автореф. дис. . канд. культурологии. М., 1999. 29 с.
Монографии
- Шабуров Н. В. Проблемы парадокса и анализ сознания: Культурно-исторические и философские аспекты. - М .: , 1987. - 80 с.
- Мусхелишвили Н. Л. , Шабуров Н. В., Шрейдер Ю. А. Символ и поступок. - М ., 1987.
Учебные пособия
- Шабуров Н. В. Гл. 3. Христианство // Страницы истории религии: Учеб. пособие. - М ., 1992. - С. 48-81 .
- Религии мира: 10-11 кл. Пособие для учащихся обще-образоват. учеб, заведений / Н. В. Шабуров, Л. Г. Жукова, А. В. Журавский и др. - М.: Дрофа; Наталис, 1997. - 272 с.: ил. - ISBN 5-7107-0982-4. - (ошибоч.) . (Пособие «Религии мира» одобрено Федеральным экспертным советом и рекомендовано к изданию Управлением общего среднего образования Министерства общего и профессионального образования Российской Федерации.)
Статьи
на русском языке- Шабуров Н. В. Восприятие герметизма идеологами раннего христианства: Лактанций и Августин // Мероэ. - М ., 1985. - Вып. 3 . - С. 243-252 .
- Шабуров Н. В. Человек и мир в гностических учениях // Эллинистическая философия: современные проблемы и дискуссии: Сб. науч. ст.. - М ., 1986. - С. 84-103 .
- Мусхелишвили Н. Л. , Шабуров Н. В., Шрейдер Ю.А. О символичности проповеди // Человек . - 1991. - № 4 .
- Шабуров Н. В., Мусхелишвили Н. Л. Наследие русской религиозной философии и идеология тоталитаризма // Страна и мир. - 1992. - № 2 . - С. 110-121 .
- Шабуров Н. В. Поймандр Гермаса Трисмегиста // Урания. - 1993. - № 4 . - С. 47-54 .
- Шабуров Н. В. История древней Церкви и введение в историю древних восточных церквей // Сборник учебных программ. - М ., 1997. - С. 75-76 .
- Шабуров Н. В. Историография античного герметизма // Россия и гнозис: Материалы конференции. Москва. ВГБИЛ. 23 марта 1999 года.. - М .: Рудомино, 2000. - С. 4-14 .
- Шабуров Н. В. Как возможно религиоведение? // Проблемы преподавания и современное состояние религиоведения в России: Материалы конференции. Москва, 2-3 декабря 1999 г.. - М .: Рудомино, 2000. - С. 23-30 .
- Шабуров Н. В. Религиозная толерантность. Историческое и политическое измерения // / Составление и общая редакция А. А. Красикова и Е. С. Токаревой. - М .: Московское бюро по правам человека, Academia, 2006. - С. 88-90.
- Le Statut legal des religions en Russie et L’idee de symphonie // Istina, Paris: Centre d’etudes Istina. - 2005. - № 1 . - P. 67-77.
Экспертизы
- на книгу А. В. Бородиной «Основы православной культуры» от 16.3.2003.
Публицистика
- Шабуров Н. В. Конец религиозной свободы: От идеологической диверсии к духовной агрессии // Итоги . - 1997. - № 38 . - С. 56-57 .
Интервью
- // Лента.ру . - 08.07.2009.
- Орлова Л. // Независимая газета . - 07.09.2011.
Напишите отзыв о статье "Шабуров, Николай Витальевич"
Примечания
Критика
- Соловьёв А. Ю. // Консультативный совет "Образование как механизм формирования духовно-нравственной культуры общества" при Департаменте образования Москвы. - 09.082003.
- Кузнецов М. Н. , Троицкий В. Ю. // Религиозная безопасность. - 12.02.2003.
- // Информационно-аналитический центр «Сова» . - 28.07.2003.
Ссылки
Отрывок, характеризующий Шабуров, Николай Витальевич
– Мадонна Изидора, разве Вы разучились говорить? Помилуйте, Ведьмы Вашего «полёта» обязаны быть посильнее! Во всяком случае, я всегда был в этом уверен. Насколько я понял, Вы среди них – Воин? Как же, в таком случае, Вы могли так легко пойматься на простейшие «человеческие» эмоции?.. Ваше сердце владеет разумом, Изидора, а это недопустимо для столь сильной Ведьмы, как Вы!.. Разве не у Вас, одарённых, говорят: «Будь всегда одинок и холоден, если идёт война. Не пускай своё сердце на “поле боя” – оно погубит тебя». Разве это не Ваши заповеди, Изидора?– Вы совершенно правы, святейшество. Но это ещё не значит, что я полностью с ними согласна. Иногда любовь к человеку или человечеству может сотворить чудеса на «поле боя», Вы не находите?.. Хотя, простите мою наивность, я совершенно выпустила из виду, что эти чувства вряд ли знакомы вам... Но, как же хорошо Вы помните наши заповеди, Ваше святейшество! Неужели Вы ещё надеетесь когда-нибудь вернуться в Мэтэору?.. Ведь того, кто дал Вам свой «подарок», давно уже нет там. Мэтэора выгнала его так же, как выгнала и Вас... Не так ли, святейшество?
Караффа смертельно побледнел. Вся его обычная спесь куда-то вдруг слетела, и выглядел он сейчас внутренне беспомощным и «обнажённым». Казалось, он отчаянно искал слова и не мог найти. Время остановилось. Мгновение было опасным – что-то вот-вот должно было произойти... Каждой клеточкой своего тела, я чувствовала бушующую в нём бурю «чёрного» гнева, смешанного со страхом, коего от Караффы ожидать было вроде бы невозможно. Чего мог бояться, этот всемогущий, злой человек?..
– Откуда Вам это известно, Изидора? Кто мог Вам это рассказать?!
– О, есть «друзья» и ДРУЗЬЯ, как Вы обычно любите говорить, Ваше святейшество!.. – умышленно его поддевая, ответила я. – Именно эти ДРУЗЬЯ и рассказали мне всё, что я хотела о Вас узнать. Только мы с Вами пользуемся разными методами для получения интересующих нас сведений, знаете ли – моих друзей не пришлось за это пытать, они сами мне всё с удовольствием рассказали... И уж поверьте мне, это всегда гораздо приятнее! Если только Вас не прельщают сами пытки, конечно же... Как мне показалось, Вы ведь любите запах крови, святейшество?..
Я понемногу приходила в себя и всё больше и больше чувствовала, как возвращался в меня мой воинственный дух. Терять всё равно было нечего... И как бы я не старалась быть приятной – Караффу это не волновало. Он жаждал лишь одного – получить ответы на свои вопросы. Остальное было не важно. Кроме, может быть, одного – моего полного ему подчинения... Но он прекрасно знал, что этого не случится. Поэтому я не обязана была быть с ним ни вежливой, ни даже сносной. И если быть честной, это доставляло мне искреннее удовольствие...
– Вас не интересует, что стало с Вашим отцом, Изидора? Вы ведь так сильно любите его!
«Любите!!!»… Он не сказал – «любили»! Значит, пока что, отец был ещё жив! Я постаралась не показать своей радости, и как можно спокойнее сказала:
– Какая разница, святейшество, Вы ведь всё равно его убьёте! А случится это раньше или позже – значения уже не имеет...
– О, как же Вы ошибаетесь, дорогая Изидора!.. Для каждого, кто попадает в подвалы инквизиции, это имеет очень большое значение! Вы даже не представляете, какое большое...
Караффа уже снова был «Караффой», то бишь – изощрённым мучителем, который, ради достижения своей цели, готов был с превеликим удовольствием наблюдать самые зверские человеческие пытки, самую страшную чужую боль...
И вот теперь с интересом азартного игрока он старался найти хоть какую-то открытую брешь в моём истерзанном болью сознании, и будь то страх, злость или даже любовь – не имело для него никакого значения... Он просто желал нанести удар, а какое из моих чувств откроет ему для этого «дверь» – уже являлось делом второстепенным...
Но я не поддавалась... Видимо помогало моё знаменитое «долготерпение», которое забавляло всех вокруг ещё с тех пор, как я была ещё совсем малышкой. Отец мне когда-то рассказывал, что я была самым терпеливым ребёнком, которого они с мамой когда-либо видели, и которого невозможно было почти ничем вывести из себя. Когда у остальных насчёт чего-то уже полностью терялось терпение, я всё ещё говорила: «Ничего, всё будет хорошо, всё образуется, надо только чуточку подождать»... Я верила в положительное даже тогда, когда в это уже больше никто не верил. А вот именно этой моей черты Караффа, даже при всей его великолепной осведомлённости, видимо всё-таки не знал. Поэтому, его бесило моё непонятное спокойствие, которое, по настоящему-то никаким спокойствием не являлось, а было лишь моим неиссякающим долготерпением. Просто я не могла допустить, чтобы, делая нам такое нечеловеческое зло, он ещё и наслаждался нашей глубокой, искренней болью.
Хотя, если быть полностью откровенной, некоторые поступки в поведении Караффы я всё ещё никак не могла себе объяснить...
С одной стороны – его вроде бы искренне восторгали мои необычные «таланты», как если бы это и, правда, имело для него какое-то значение... А также его всегда искренне восхищала моя «знаменитая» природная красота, о чём говорил восторг в его глазах, каждый раз, когда мы встречались. И в то же время Караффу почему-то сильно разочаровывал любой изъян, или даже малейшая несовершенность, которую он случайно во мне обнаруживал и искренне бесила любая моя слабость или даже малейшая моя ошибка, которую, время от времени, мне, как и любому человеку, случалось совершать... Иногда мне даже казалось, что я нехотя разрушала какой-то, им самим для себя созданный, несуществующий идеал...
Если бы я его так хорошо не знала, я возможно была бы даже склонна поверить, что этот непонятный и злой человек меня по-своему и очень странно, любил...
Но, как только мой измученный мозг приходил к такому абсурдному выводу, я тут же напоминала себе, что речь ведь шла о Караффе! И уж у него-то точно не существовало внутри никаких чистых или искренних чувств!.. А тем более, таких, как Любовь. Скорее уж, это походило на чувство собственника, нашедшего себе дорогую игрушку, и желающего в ней видеть, не более и не менее, как только свой идеал. И если в этой игрушке вдруг появлялся малейший изъян – он почти тут же готов был выбросить её прямиком в костёр...
– Умеет ли Ваша душа покинуть Ваше тело при жизни, Изидора? – прервал мои грустные размышления очередным необычным вопросом Караффа.
– Ну, конечно же, Ваше святейшество! Это самое простое из того, что может делать любой Ведун. Почему это интересует Вас?
– Ваш отец пользуется этим, чтобы уйти от боли... – задумчиво произнёс Караффа. – Поэтому, мучить его обычными пытками нет никакого смысла. Но я найду способ его разговорить, даже если это займёт намного больше времени, чем думалось. Он знает очень многое, Изидора. Думаю, даже намного больше, чем Вы можете себе представить. Он не открыл Вам и половины!... Неужели Вам не хотелось бы узнать остальное?!
– Зачем, Ваше святейшество?!.. – пытаясь скрыть свою радость от услышанного, как можно спокойнее произнесла я. – Если он что-то и не открыл, значит, для меня было ещё не время узнавать это. Преждевременное знание очень опасно, Ваше святейшество – оно может, как помочь, так и убить. Поэтому иногда нужна большая осторожность, чтобы учить кого-то. Думаю, Вы должны были знать это, вы ведь какое-то время учились там, в Мэтэоре?
– Чушь!!! Я – ко всему готов! О, я уже так давно готов, Изидора! Эти глупцы просто не видят, что мне нужны всего лишь Знания, и я смогу намного больше, чем другие! Может даже больше, чем они сами!..
Караффа был страшен в своём «ЖЕЛАНИИ желаемого», и я поняла, что за то, чтобы получить эти знания, он сметёт ЛЮБЫЕ преграды, попадающиеся на его пути... И буду ли это я или мой отец, или даже малышка Анна, но он добьётся желаемого, он «выбьет» его из нас, несмотря ни на что, как видимо, добивался и раньше всего, на что нацеливался его ненасытный мозг, включая свою сегодняшнюю власть и посещение Мэтэоры, и, наверняка, многое, многое другое, о чём я предпочитала лучше не знать, чтобы окончательно не потерять надежду в победу над ним. Караффа был по-настоящему опасен для человечества!.. Его сверхсумасшедшая «вера» в свою «гениальность» превышала любые привычные нормы самого высокого существующего самомнения и пугала своей безапелляционностью, когда дело касалось им «желаемого», о котором он не имел ни малейшего представления, а только лишь знал, что он этого хотел...
Чтобы его чуточку охладить, я вдруг начала «таять» прямо перед его «святым» взором, и через мгновение совсем исчезла... Это был детский трюк самого простого «дуновения», как мы называли мгновенное перемещение из одного места в другое (думаю, так они называли телепортацию), но на Караффу оно должно было подействовать «освежающе». И я не ошиблась... Когда я через минуту вернулась назад, его остолбеневшее лицо выражало полное замешательство, которое удалось видеть, я уверенна, очень не многим. Не выдержав дольше этой забавной картинки, я от души рассмеялась.
– Мы знаем много трюков, Ваше святейшество, но это всего лишь трюки. ЗНАНИЕ – оно совершенно другое. Это – оружие, и очень важно то, в какие руки оно попадёт...
Но Караффа меня не слушал. Он был, как малое дитя потрясён тем, что только что увидел, и тут же захотел знать это для себя!.. Это была новая, незнакомая игрушка, которую он должен был иметь прямо сейчас!!! Не медля ни минуты!
Но, с другой стороны, он был ещё и очень умным человеком, и, несмотря на жажду что-то иметь, он почти всегда умел мыслить. Поэтому буквально через какое-то мгновение, его взгляд понемножечку начал темнеть, и расширившиеся чёрные глаза уставились на меня с немым, но очень настойчивым вопросом, и я с удовлетворением увидела, что он наконец-то начал понимать настоящий смысл, показанного ему, моего маленького «трюка»...
– Значит, всё это время Вы могли просто «уйти»?!.. Почему же Вы не ушли, Изидора?!! – почти не дыша, прошептал Караффа.
В его взгляде горела какая-то дикая, неисполнимая надежда, которая, видимо, должна была исходить от меня... Но по мере того, как я отвечала, он увидел, что ошибался. И «железный» Караффа, к величайшему моему удивлению, поник!!! На мгновение мне даже показалось, что внутри у него что-то оборвалось, будто он только что обрёл и тут же потерял что-то для него очень жизненно важное, и возможно, в какой-то степени даже дорогое...
– Видите ли, жизнь не всегда так проста, как нам кажется... или как нам хотелось бы её видеть, Ваше святейшество. И самое простое нам иногда кажется самым правильным и самым реальным. Но это далеко не всегда, к сожалению, является правдой. Да, я давным-давно могла уйти. Но что от этого изменилось бы?.. Вы нашли бы других «одарённых», наверняка не столь сильных, как я, из которых бы также попытались бы «выбить» интересующие Вас знания. А у этих бедняг не было бы даже малейшей надежды на сопротивление вам.