«Лотова жена» Анна Ахматова
Жена же Лотова оглянулась позади
его и стала соляным столпом.
Книга БытияИ праведник шёл за посланником Бога,
Огромный и светлый, по чёрной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь ещё посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула — и, скованы смертною болью,
Глаза её больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце моё никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Анализ стихотворения Ахматовой «Лотова жена»
В основу небольшого цикла «Библейских стихов» легли известные ветхозаветные сюжеты. Оригинальная интерпретация легендарных сцен вывела на первый план образы главных героинь - женщин искренних, эмоциональных, сильных духом. Автор сосредоточивается на изображении кульминационного момента в жизни персонажей: душевная боль, которая их одолевает, вызвана страданиями любви, гордостью и отчаянием, мучительным выбором между повелениями долга и сердца.
В произведении «Лотова жена», написанном в 1924 г., читатель застает героиню в минуты величайшего потрясения. Она вынуждена покинуть родной город - спешно и навсегда.
Расстановка персонажей, представленная в зачине, имеет важное значение для понимания идейного содержания текста. Праведник, муж героини, послушно следует за ангелом. «Огромный и светлый», он не испытывает никаких сомнений, полностью доверившись воле высших сил. Безропотное и уверенное движение супруга подчеркивает силу душевного смятения его жены.
Внутренний голос, тревожащий женщину, призывает ее в последний раз взглянуть на родные места. Он вызывает в памяти знакомые картины: красные островерхие крыши, площадь, двор, «окна пустые» оставленного семейного гнезда. Детали городского пейзажа, поданные по принципу сужения пространства, отсылают к разным периодам жизни женского образа. Каждая из примет урбанистической зарисовки наполняется личным, интимным смыслом, бесконечно дорогим для страдающей души.
Преступившую наказ героиню находит немедленная и страшная кара: путница внезапно останавливается, «смертная боль» сковывает ее глаза. Превращением тела, полного сил, в «прозрачную соль» завершается зловещая трансформация провинившейся.
Финальный фрагмент вносит новые интонации в подчеркнуто бесстрастную манеру лирического повествования, характерную для стилистики цикла. Сочувствие, вызванное осознанием всей глубины личной трагедии, звучит в последнем двустишии стихотворения. Лаконичная формула представляет авторскую трактовку поступка Лотовой жены, на первый взгляд необдуманного и легкомысленного. Та, что нашла силы отказаться от спасения ради «единственного взгляда», достойна вечной памяти. Она осталась верна своему прошлому, несчастной и грешной, но единственной и бесценной родине.
Анна Ахматова Elvika Julia
Лотова жена
И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула, и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.
Кто женщину эту оплакивать будет,
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Стихотворение является вольным пересказом библейского старозаветного мотива: ангел вывел праведника Лота с семьей из обреченного Содома. Жена Лота нарушила строгий наказ не оборачиваться и была превращена в соляной столб.
Несмотря на незамысловатость содержания и простоту изложения, по своей сути это стихотворение
является одним из сильнейших в лирике Ахматовой. В ее творчестве тема родины, именно малой родины, вплоть до дома и двора, всегда занимала особое место. Томление по родному краю определяется не его особыми качествами –
красотой природы, необычностью или исторической значимостью метности,
теплотой людей – все может быть с точностью до наоборот, для Ахматовой важно не это: благодаря сильной эмоциональной памяти каждая деталь родных мест вызывает у нее воспоминания о событиях или ощущениях прошлого –
иными словами, является эмоционально насыщенной. Именно поэтому в другом стихотворении поэтесса признается, что ей «памятна до боли // Тверская скудная земля».
Стихотворение было выпущено в сборнике « Anno Domini
Лотова жена
И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула, и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.
Кто женщину эту оплакивать будет,
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за
единственный взгляд.
Стихотворение является вольным пересказом библейского старозаветного мотива: ангел вывел праведника Лота с семьей из обреченного Содома. Жена Лота нарушила строгий наказ не оборачиваться и была превращена в соляной столб.
Несмотря на незамысловатость содержания и простоту изложения, по своей сути это стихотворение является одним из сильнейших в лирике Ахматовой. В ее творчестве тема родины, именно малой родины, вплоть до дома и двора, всегда занимала особое место. Томление по родному краю определяется не его особыми качествами – красотой природы, необычностью или исторической значимостью метности, теплотой людей – все может быть с точностью до наоборот, для Ахматовой важно не это: благодаря сильной эмоциональной памяти каждая деталь родных мест вызывает у нее воспоминания о событиях или ощущениях прошлого – иными словами, является эмоционально насыщенной. Именно поэтому в другом стихотворении поэтесса признается, что ей «памятна до боли // Тверская скудная земля».
Стихотворение было выпущено в сборнике «Anno Domini» в 1922 году в составе цикла «Библейские стихи». Весь сборник пронизан размышлениями на тему родины и ответственности человека перед ней. Ахматова отделяет себя от эмигрантов, от всех, кто «бросил землю». Поводом для создания этого стихотворения явилась, во-первых, актуальность темы для поэтессы. А непосредственная идея возникла у Ахматовой как отклик на приведенную в статье Н. В. Недоброво «Анна Ахматова» цитату из Евангелия от Луки: «Ище аже взыщет душу свою спасти, погубит ю; и иже аще погубит ю, живит ю», за которой в Библии следует строка «Поминайте жену Лотову». В то же время, это явилось и ответом на рассуждения о том, что ее послереволюционные стихи живут прошлым, что она застыла в своем мастерстве. Образ содомлянки, заплатившей окаменением за верность былому, явился метафорой в полемике с критикой, требовавшей новизны. В ответ на требование нового недоброжелатели получили одну из самых старинных историй на земле.
Многие критики заметили в этом стихотворении перемену в восприятии поэтессой самой идеи дома. В ранних стихах это были мотивы дома-тюрьмы, откуда нужно вырваться, или дома, где лирическая героиня была «дурной матерью». У Ахматовой действительно постоянно существовали проблемы с созданием собственного дома: постоянные переезды в детстве и юности, тяжело складывавшиеся отношения с мужем, проживание под одной крышей с бывшей женой Николая Пунина, нового мужа. В этом стихотворении дом выступает «родным гнездом» – тем, что невозможно покинуть просто так.
Значимость родного очага, точнее, семьи как воплощения этого очага отражена и в одном из центральных стихотворений Ахматовой – «Реквием». Сила земной любви к Сыну у главной героини – Божьей Матери – так велика, что ее молчание вызывает у людей большее благоговение и страх, чем рыдания учеников. Точно так же жена Лота посмела возразить велению бога – тоже молча, только взглядом – во имя земной любви к родному городу. Переполненность чувствами, с точки зрения Ахматовой, не просто является оправданием – она дает право жене Лота обернуться на родной город. В своем ослушании высших сил жена Лота родственна еще одной лирической героине Ахматовой – Рахили из того же цикла «Библейских стихов». Подобное героическое противопоставление себя тем, кто сильнее, встречается у Ахматовой во многих произведениях. Это одна из характерных черт акмеизма: брошенный вызов, который считается оправданным, если сила чувств настолько велика. Само обращение к истокам мировой культуры также является одной из основ акмеизма.
Стихотворение «Жена Лота» не только гражданское по содержанию: своей скрытой страстностью оно тяготеет к любовной лирике поэтессы. Об этом писала Ольги Берггольц в 1946 году в статье для журнала «Знамя». Статья была опубликована только в наше время, поскольку именно в 1946 году вышло знаменитое Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», после которого статьи об Ахматовой к печати не принимались. Берггольц пишет, что в стихотворении «Жена Лота» присутствует главная черта Ахматовской лирики: «Нет ни расчета, ни благоразумия, ни целесообразности, но есть большее: страсть. Не в узком смысле слова, а как беззаветное движение сердца, прекрасное само по себе и, значит, само по себе являющееся поэзией человека и в то же время залогом его личного и общественного поведения». По мнению критика, это не столько любовь к родному краю, сколько «любовь в широком смысле... неодолимая любовь, отсюда и мотив - «остальное все равно»».
Ахматова негативно относилась к эмигрантам, считая покидание родины бездушием. В годы народных бедствий Ахматова сливается с русским народом, считая своей Родиной всю страну, воспринимая судьбу России как собственную. У нее существует стихотворение «Ты - отступник» – упрек другу Борису Анрепу, эмигрировавшему в Англию. И повествование о женщине, которая за взгляд на родные места отдала жизнь, является упреком всем эмигрантам, теряющим душу в чужом краю. С ее точки зрения, они не имели права покидать родной край, пусть даже подвергшийся тяжелейшим испытаниям. «Я верна осталась // Печальной родине моей», - с гордостью писала Ахматова в 1935 году.
Стихотворение интересно и парадоксальностью подхода к раскрытию темы. Библейский Содом в мировой культуре уже многие века является синонимом греха. Но воображение поэтессы превратило его в живой город с улочками, домами и двориками, где жили люди обычной жизнью. Благодаря этому важное значение приобретает и безымянность героини, и отсутствие конкретных деталей города, кроме, как уже говорилось, красных башен. Это позволяет провести обобщение: город Содом становится просто гибнущим городом, и жена Лота – просто одна из женщин, преданных своему дому.
Красные башни наталкивают многих исследователей на мысль, что Ахматова хотела не столько обобщить, сколько провести параллель с другим городом – Москвой. Против этой версии выступает тот факт, что родным для Ахматовой являлся все же Петербург, и революция с последующими событиями в первую очередь коснулась его, и покидали ее друзья на ее глазах не Москву, а город на Неве. Одно очевидно: Ахматова сближает свою судьбу с участью жены Лота, не желавшей покинуть родной город даже тогда, когда родину постигла Божья кара. Эпитет «родной», относящийся к Содому, очень точен.
В стихотворении мало эпитетов и явных метафор, поскольку метафорой является сам сюжет. Еще одной из метафор становится прилагательное «прозрачный»: соль, в которую превратилось тело героини – именно прозрачная. «Прозрачная соль» ассоциируется со слезами, прозрачными и солеными.
Последнее четверостишие является прямым возвратом в свою эпоху. Действительно, в те годы, когда Ахматова была «с моим народом //там, где мой народ, к несчастью, был», когда тысячи теряли и жизни, и родину, жена Лота может мниться меньшей из утрат. Но для Ахматовой она остается символом, знаком верности родине и самой себе.
Анна Андреевна Ахматова
Жена же Лотова оглянулась позади
его и стала соляным столпом.
Книга Бытия
И праведник шёл за посланником Бога,
Огромный и светлый, по чёрной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь ещё посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула — и, скованы смертною болью,
Глаза её больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.
Кто женщину эту оплакивать будет?
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце моё никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
В основу небольшого цикла «Библейских стихов» легли известные ветхозаветные сюжеты. Оригинальная интерпретация легендарных сцен вывела на первый план образы главных героинь — женщин искренних, эмоциональных, сильных духом. Автор сосредоточивается на изображении кульминационного момента в жизни персонажей: душевная боль, которая их одолевает, вызвана страданиями любви, гордостью и отчаянием, мучительным выбором между повелениями долга и сердца.
В произведении «Лотова жена», написанном в 1924 г., читатель застает героиню в минуты величайшего потрясения. Она вынуждена покинуть родной город — спешно и навсегда.
Расстановка персонажей, представленная в зачине, имеет важное значение для понимания идейного содержания текста. Праведник, муж героини, послушно следует за ангелом. «Огромный и светлый», он не испытывает никаких сомнений, полностью доверившись воле высших сил. Безропотное и уверенное движение супруга подчеркивает силу душевного смятения его жены.
Внутренний голос, тревожащий женщину, призывает ее в последний раз взглянуть на родные места. Он вызывает в памяти знакомые картины: красные островерхие крыши, площадь, двор, «окна пустые» оставленного семейного гнезда. Детали городского пейзажа, поданные по принципу сужения пространства, отсылают к разным периодам жизни женского образа. Каждая из примет урбанистической зарисовки наполняется личным, интимным смыслом, бесконечно дорогим для страдающей души.
Преступившую наказ героиню находит немедленная и страшная кара: путница внезапно останавливается, «смертная боль» сковывает ее глаза. Превращением тела, полного сил, в «прозрачную соль» завершается зловещая трансформация провинившейся.
Финальный фрагмент вносит новые интонации в подчеркнуто бесстрастную манеру лирического повествования, характерную для стилистики цикла. Сочувствие, вызванное осознанием всей глубины личной трагедии, звучит в последнем двустишии стихотворения. Лаконичная формула представляет авторскую трактовку поступка Лотовой жены, на первый взгляд необдуманного и легкомысленного. Та, что нашла силы отказаться от спасения ради «единственного взгляда», достойна вечной памяти. Она осталась верна своему прошлому, несчастной и грешной, но единственной и бесценной родине.
Сложная стилистика цикла объединяет признаки эпического и драматического начал: первое проявляется в масштабности обобщений, второе — в накале страстей, достойном античной драмы.
Лотова жена
И праведник шел за посланником Бога,
Огромный и светлый, по черной горе.
Но громко жене говорила тревога:
Не поздно, ты можешь еще посмотреть
На красные башни родного Содома,
На площадь, где пела, на двор, где пряла,
На окна пустые высокого дома,
Где милому мужу детей родила.
Взглянула, и, скованы смертною болью,
Глаза ее больше смотреть не могли;
И сделалось тело прозрачною солью,
И быстрые ноги к земле приросли.
Кто женщину эту оплакивать будет,
Не меньшей ли мнится она из утрат?
Лишь сердце мое никогда не забудет
Отдавшую жизнь за единственный взгляд.
Стихотворение является вольным пересказом библейского старозаветного мотива: ангел вывел праведника Лота с семьей из обреченного Содома. Жена Лота нарушила строгий наказ не оборачиваться и была превращена в соляной столб.
Несмотря на незамысловатость содержания и простоту изложения, по своей сути это стихотворение является одним из сильнейших в лирике Ахматовой. В ее творчестве тема родины, именно малой родины, вплоть до дома и двора, всегда занимала особое место. Томление по родному краю определяется не его особыми качествами - красотой природы, необычностью или исторической значимостью метности, теплотой людей - все может быть с точностью до наоборот, для Ахматовой важно не это: благодаря сильной эмоциональной памяти каждая деталь родных мест вызывает у нее воспоминания о событиях или ощущениях прошлого - иными словами, является эмоционально насыщенной. Именно поэтому в другом стихотворении поэтесса признается, что ей «памятна до боли // Тверская скудная земля».
Стихотворение было выпущено в сборнике «Anno Domini» в 1922 году в составе цикла «Библейские стихи». Весь сборник пронизан размышлениями на тему родины и ответственности человека перед ней. Ахматова отделяет себя от эмигрантов, от всех, кто «бросил землю». Поводом для создания этого стихотворения явилась, во-первых, актуальность темы для поэтессы. А непосредственная идея возникла у Ахматовой как отклик на приведенную в статье Н. В. Недоброво «Анна Ахматова» цитату из Евангелия от Луки: «Ище аже взыщет душу свою спасти, погубит ю; и иже аще погубит ю, живит ю», за которой в Библии следует строка «Поминайте жену Лотову». В то же время, это явилось и ответом на рассуждения о том, что ее послереволюционные стихи живут прошлым, что она застыла в своем мастерстве. Образ содомлянки, заплатившей окаменением за верность былому, явился метафорой в полемике с критикой, требовавшей новизны. В ответ на требование нового недоброжелатели получили одну из самых старинных историй на земле.
Если всмотреться в описание города женой Лота, единственная точная деталь в нем - красные башни. Все остальное: дома, улицы, деревья - для нее как будто невидимо. Она вспоминает площадь - «где пела», родной двор - «где пряла», да и сам дом ей хочется увидеть потому, что там она «милому мужу детей родила». Это привязанность именно к родному очагу, семейному, до последней детали знакомому дому.
Многие критики заметили в этом стихотворении перемену в восприятии поэтессой самой идеи дома. В ранних стихах это были мотивы дома-тюрьмы, откуда нужно вырваться, или дома, где лирическая героиня была «дурной матерью». У Ахматовой действительно постоянно существовали проблемы с созданием собственного дома: постоянные переезды в детстве и юности, тяжело складывавшиеся отношения с мужем, проживание под одной крышей с бывшей женой Николая Пунина, нового мужа. В этом стихотворении дом выступает «родным гнездом» - тем, что невозможно покинуть просто так.
Значимость родного очага, точнее, семьи как воплощения этого очага отражена и в одном из центральных стихотворений Ахматовой - «Реквием». Сила земной любви к Сыну у главной героини - Божьей Матери - так велика, что ее молчание вызывает у людей большее благоговение и страх, чем рыдания учеников. Точно так же жена Лота посмела возразить велению бога - тоже молча, только взглядом - во имя земной любви к родному городу. Переполненность чувствами, с точки зрения Ахматовой, не просто является оправданием - она дает право жене Лота обернуться на родной город. В своем ослушании высших сил жена Лота родственна еще одной лирической героине Ахматовой - Рахили из того же цикла «Библейских стихов». Подобное героическое противопоставление себя тем, кто сильнее, встречается у Ахматовой во многих произведениях. Это одна из характерных черт акмеизма: брошенный вызов, который считается оправданным, если сила чувств настолько велика. Само обращение к истокам мировой культуры также является одной из основ акмеизма.
Стихотворение «Жена Лота» не только гражданское по содержанию: своей скрытой страстностью оно тяготеет к любовной лирике поэтессы. Об этом писала Ольги Берггольц в 1946 году в статье для журнала «Знамя». Статья была опубликована только в наше время, поскольку именно в 1946 году вышло знаменитое Постановление ЦК ВКП(б) «О журналах «Звезда» и «Ленинград», после которого статьи об Ахматовой к печати не принимались. Берггольц пишет, что в стихотворении «Жена Лота» присутствует главная черта Ахматовской лирики: «Нет ни расчета, ни благоразумия, ни целесообразности, но есть большее: страсть. Не в узком смысле слова, а как беззаветное движение сердца, прекрасное само по себе и, значит, само по себе являющееся поэзией человека и в то же время залогом его личного и общественного поведения». По мнению критика, это не столько любовь к родному краю, сколько «любовь в широком смысле... неодолимая любовь, отсюда и мотив -- «остальное все равно»».
Ахматова негативно относилась к эмигрантам, считая покидание родины бездушием. В годы народных бедствий Ахматова сливается с русским народом, считая своей Родиной всю страну, воспринимая судьбу России как собственную. У нее существует стихотворение «Ты -- отступник» - упрек другу Борису Анрепу, эмигрировавшему в Англию. И повествование о женщине, которая за взгляд на родные места отдала жизнь, является упреком всем эмигрантам, теряющим душу в чужом краю. С ее точки зрения, они не имели права покидать родной край, пусть даже подвергшийся тяжелейшим испытаниям. «Я верна осталась // Печальной родине моей», -- с гордостью писала Ахматова в 1935 году.
Стихотворение интересно и парадоксальностью подхода к раскрытию темы. Библейский Содом в мировой культуре уже многие века является синонимом греха. Но воображение поэтессы превратило его в живой город с улочками, домами и двориками, где жили люди обычной жизнью. Благодаря этому важное значение приобретает и безымянность героини, и отсутствие конкретных деталей города, кроме, как уже говорилось, красных башен. Это позволяет провести обобщение: город Содом становится просто гибнущим городом, и жена Лота - просто одна из женщин, преданных своему дому.
Красные башни наталкивают многих исследователей на мысль, что Ахматова хотела не столько обобщить, сколько провести параллель с другим городом - Москвой. Против этой версии выступает тот факт, что родным для Ахматовой являлся все же Петербург, и революция с последующими событиями в первую очередь коснулась его, и покидали ее друзья на ее глазах не Москву, а город на Неве. Одно очевидно: Ахматова сближает свою судьбу с участью жены Лота, не желавшей покинуть родной город даже тогда, когда родину постигла Божья кара. Эпитет «родной», относящийся к Содому, очень точен.
В стихотворении мало эпитетов и явных метафор, поскольку метафорой является сам сюжет. Еще одной из метафор становится прилагательное «прозрачный»: соль, в которую превратилось тело героини - именно прозрачная. «Прозрачная соль» ассоциируется со слезами, прозрачными и солеными.
Последнее четверостишие является прямым возвратом в свою эпоху. Действительно, в те годы, когда Ахматова была «с моим народом //там, где мой народ, к несчастью, был», когда тысячи теряли и жизни, и родину, жена Лота может мниться меньшей из утрат. Но для Ахматовой она остается символом, знаком верности родине и самой себе.